Блог советника Orchards Вадима Бородкина на Закон.ру.
С введением в действие гл. III.2 Закона о банкротстве начался новый этап развития практики привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.
Безусловно, сложно найти оправдания для лиц, которые в очевидной ситуации недобросовестно «используя конструкцию юридического лица», сознательно причиняют вред кредиторам, доводя подконтрольное юридическое лицо до банкротства.
Но таких очевидных ситуаций, когда мажоритарий вывел все активы на свою параллельную структуру, оставив кредиторов должника с бесперспективными ко взысканию требованиями, мало. Недобросовестные бенефициары научились действовать тонко, используя офшоры, номиналов, изощренные схемы.
Для вскрытия неправомерных схем применения норм Закона о банкротстве недостаточно. Важны правовые позиции Верховного Суда по факту расширяющие процессуальные возможности заявителей, разъяснения, перераспределяющие бремя доказывания, уточняющие положения закона о презумпциях и пр.
Однако у такого важного процесса правоприменительной практики Верховного Суда наблюдается и обратная сторона. В процессе исправления ошибок судов нижестоящих инстанций и формирования правовых позиций на будущее в определениях Верховного Суда наблюдается перекос, в сторону обвинительного уклона с тенденциозным расширением возможностей для привлечения к субсидиарной ответственности. При чем допускаемое Верховным Судом расширение возможностей порой идет в разрез с буквой закона.
Примером сказанного является недавнее определение СКЭС ВС РФ от 10.06.2021 № 307-ЭС21-29 по делу №А56-69618/2019.
Обстоятельства дела не кажутся сложными и заключаются в следующем.
Общество «НИША» (поставщик) и общество «Логостайл» (покупатель) 12.11.2014 заключили договор поставки № 12/11/14, в ходе исполнения которого на стороне покупателя сформировалась задолженность по оплате поставленного товара.
Поставщик обратился в суд с исками об истребовании долга. Решениями АС города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 16.02.2016 по делу №А56-81443/2015 и от 14.09.2016 по делу №А56-52043/2016 исковые требования общества «НИША» удовлетворены, с общества «Логостайл» двумя судебными актами взысканы 30 330 774,34 руб.
В связи с тем, что судебные решения не были исполнены, поставщик обратился в АС города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о признании покупателя банкротом, которое определением суда от 21.12.2017 принято к производству (дело №А56-103335/2017).
В ходе рассмотрения дела о несостоятельности общества «Логостайл» судом установлено, что у должника отсутствуют средства, достаточные для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе расходов на выплату вознаграждения арбитражному управляющему. По этой причине на основании абз. 8 п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве определением суда первой инстанции от 30.03.2018 производство по делу №А56-103335/2017 о несостоятельности общества «Логостайл» было прекращено.
Впоследствии через несколько лет общество «НИША» обратилось в суд с исковым заявлением о привлечении Ипатова С.Н., Кочина Д.Е., Лазаренко Д.В. и Латака А.А. как контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам общества «Логостайл» в сумме 30 330 774,34 руб., вытекающим из договора поставки (дело №А56-69618/2019).
Отказывая в удовлетворении иска, суды сослались на положения главы III.2 Закона о банкротстве и исходили из того, что обстоятельства, положенные в основу требований о привлечении Ипатова С.Н., Кочина Д.Е., Лазаренко Д.В. и Латака А.А. к субсидиарной ответственности были известны обществу «НИША» до прекращения производства по делу о банкротстве общества «Логостайл». Это, как указали суды, не позволяет кредитору предъявить иск о привлечении к ответственности контролирующих лиц вне рамок дела о несостоятельности подконтрольного общества. Правовым обоснованием отказа послужил п. 1 ст. 61.19 Закона о банкротстве.
Ознакомившись с судебными актами после передачи спора на рассмотрение в экономическую коллегию, было не сложно предположить, что дело будет направлено на новое рассмотрение.
Суды нижестоящих инстанций рассмотрели спор формально, буквально истолковав и применив п. 1 ст. 61.19 Закона о банкротстве. Исходя из сложившихся обстоятельств решение сложно назвать справедливым, поскольку фактически кредитор был лишен права на полное и всестороннее рассмотрение его заявления о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.
Такой несправедливости могло не случиться, если бы суды все же применили п. 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 №53, который как раз позволяет системно истолковать нормы ст. ст. 61.14 и 16.19 Закона о банкротстве с учетом законодательной цели.
Почему суды проигнорировали п. 31 Постановления №53 сложно понять, учитывая то, что и апелляционный, и окружной суд в своих постановлениях указали, что заявитель ссылался на указанный пункт в своих жалобах в обоснование незаконности вынесенных по делу судебных актов. Однако довод остался в итоге незамеченным и какой-либо оценки не получил. Вместо анализа п. 31 Постановления №53 суды обосновали отказ в иске ссылкой на отказное определение Верховного Суда по другому делу с совершенно иными обстоятельствами.
Что сделали суды при рассмотрении заявления общества «НИША»?
Во-первых, верно констатировали, что заявитель подпадает под круг лиц, определенных в п. 3 ст. 61.14 Закона о банкротстве (заявитель по делу о банкротстве, производство по которому было прекращено до введения процедуры, применяемой в деле о банкротстве в связи с отсутствием средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве).
Во-вторых, пришли к выводу, что поскольку обстоятельства, на которых заявитель основывал свои требования, стали ему известны до прекращения производства по делу о банкротстве, в этом случае он лишен права во вне дела о банкротстве требовать привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности с учетом ст. 61.19 Закона о банкротстве.
Но подобный вывод судов привел к полному поражению кредитора в праве требовать привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, поскольку:
1) в деле о банкротстве кредитор не мог обратиться с соответствующим заявлением, поскольку ни одна из банкротных процедур так и не была введена,
2) а после прекращения дела о банкротстве кредитор якобы уже не мог обратиться с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц из-за того, что кредитор сослался на основания для привлечения к ответственности, которые стали ему известны до прекращения производства по делу о банкротстве.
Стоит отметить, что такая противоречивая позиция судов первой и апелляционной инстанций не осталась незамеченной окружным судом, который, оставляя в силе судебные акты, прежде всего отметил правильность вывода нижестоящих судов, который, однако, в актах судов отсутствует.
Так, суд кассационной инстанции указал, что суды обеих инстанций якобы правомерно исходили из того, что само по себе неисполнение гражданско-правовых обязательств должником по договору поставки и не составление документов бухгалтерской отчетности не ведет однозначно к выводу о наличии оснований для субсидиарной ответственности и такие основания установлены не были.
На чем основан такой вывод не ясно, поскольку суды данные обстоятельства, учитывая текст судебных актов, не исследовали и обстоятельства не оценивали.
И только после этого вывода окружной суд факультативно воспроизвел единственный вывод нижестоящих инстанций о том, что в настоящем деле кредитор не вправе требовать привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц с учетом буквального толкования п. 1 ст. 61.19 Закона о банкротстве и обстоятельств, на которые ссылался заявитель.
В итоге СКЭС ВС ожидаемо ошибку судов исправил, сославшись на необоснованное неприменение судами п. 31 Постановления №53. Но на этом Верховный Суд не остановился.
Особое внимание и осмысление заслуживает следующий вывод Верховного Суда:
«Действующее законодательство, в том числе Закон о банкротстве, не содержит положений о том, что материальное право кредитора на возмещение вреда, причиненного контролирующим лицом, перестает существовать (прекращается), если этот кредитор, располагающий информацией о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, не предъявил соответствующий иск к причинителю вреда до прекращения производства по делу о банкротстве.
С учетом изложенного пункт 1 статьи 61.19 Закона о банкротстве не мог быть истолкован судами как исключающий в материальном смысле право на иск о привлечении к субсидиарной ответственности кредитора, осведомленного о наличии оснований для привлечения к такой ответственности на момент прекращения производства по делу о банкротстве, вне рамок дела о несостоятельности».
Представляется, что указанная Верховным Судом позиция сможет в будущем не просто привести к нивелированию п. 1 ст. 61.19 Закона о банкротстве, но и вывести «субсидиарные споры» за рамки банкротства, что вряд ли может способствовать правовой определенности.