Блог Петра Мацкевича, адвоката Orchards, для Закон.ру.
В ноябре 2024 экономколлегия Верховного суда (ВС) порадовала нас очередной правовой позицией по вопросам толкования ст. ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ в части определения международной компетенции арбитражных судов по спорам, обусловленных действием иностранных санкций (определение ВС от 28.11.2024 № 305-ЭС24-13398).
О чем спор и в чем правовая проблема?
АО «НС Банк» предъявило в АС г. Москвы иск к ПАО «Лукойл» о взыскании купонного дохода по облигациям компании LUKOIL Securities B.V. (Нидерланды), обеспеченных гарантией ПАО «Лукойл». «Европейский» Лукойл выплатил банку денежные средства в качестве купонного дохода, зачислив их на счет Национального расчетного депозитария в Euroclear Bank, однако из-за антироссийских санкций эти средства были заблокированы и фактически не были получены банком. Поэтому иск был предъявлен к гаранту, который выступал российский «Лукойл».
Суды трех инстанций пришли к выводу о необходимости оставления иска без рассмотрения, поскольку Проспект облигаций устанавливал, что все споры, связанные с ценными бумагами, подлежат рассмотрению в арбитраже в соответствии с Регламентом LCIA (Лондонский арбитраж).
Суды отказали в применении ст. 248.1 АПК РФ и не признали наличие компетенции по рассмотрению указанного спора в связи с наличием арбитражной оговорки, отвергнув доводы истца по следующим мотивам.
- В отношении сторон не были введены какие-либо иностранные санкции (по мнению суда первой инстанции, «на истца, в отношении которого не введены санкции иностранных государств, не распространяется право обращения к средствам защиты, предусмотренным ст. 248.1 АПК РФ»);
- Истец не доказал невозможность предъявления иска в LCIA;
- LCIA получена генеральная лицензия, позволяющая принимать платежи от всех резидентов России;
- Суды отказались принимать во внимание положения Указа Президента от 05.03.2022 № 95, который устанавливает ограничения расчетов с иностранными лицами и не касается взаимоотношений между российскими компаниями.
Вводный комментарий
Сразу бросается в глаза, что нижестоящие суды исходили из посылки, что правом на обращение в российский арбитражный суд на основании ч. 1 ст. 248.1 АПК РФ обладают только лица, в отношении которых введены иностранные санкции, однако это не так.
В данной части содержатся два самостоятельных пункта, которые относят к компетенции российских арбитражных судов дела:
(п. 1) по спорам с участием лиц, в отношении которых применяются меры ограничительного характера;
(п. 2) по спорам одного российского или иностранного лица с другим российским или иностранным лицом, если основанием для таких споров являются указанные ограничительные меры.
Очевидно, что суды проигнорировали пункт второй, который прямо предусматривает возможность рассмотрения дела по спору между двумя российскими лицами, если причиной этого спора выступают иностранные санкции.
Как видно из описания дела, под этот критерий данный спор подпадает, поэтому суды должны были разобраться, охватывается ли данный спор арбитражной оговоркой (т.к. в самом начале абз. 1 ч. 1 ст. 248.1 АПК РФ говорится, что стороны по соглашению между собой передать такой спор на рассмотрение арбитража[1]), и, если охватывает, то является ли она исполнимой по смыслу ч. 4 ст. 248.1 АПК РФ. Последнюю операцию суды как раз провели, посчитав, что в любом случае арбитражная оговорка является исполнимой, а истец не привел соответствующих доказательств.
Предыдущие позиции экономической коллегии ВС по ст.ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ
- Определение ВС от 09.12.2021 N 309-ЭС21-6955(1-3) по делу N А60-36897/2020 (дело «Уралтраснмаша»).
Первое и самое известное определение по данному вопросу, в котором экономколлегия сделала следующие выводы:
Во-первых, самого по себе факта введения в отношении российского лица санкций достаточно для вывода об ограничении доступа такого лица к правосудию;
Во-вторых, ограничительные меры имеют: (а) личный (адресованы конкретному лицу) и (б) публичный характер (являются общеобязательными). Введение санкций против конкретных лиц поражает их в правах, как минимум, репутационно, поэтому они заведомо находятся в неравном положении с иными лицами.
В-третьих, если спор будет рассмотрен в арбитраже на территории государства, которое ввело санкции, то вполне обоснованны сомнения, что спор будет рассмотрен беспристрастно.
В-четвертых, по указанной причине лицу, в отношении которого введены персональные санкции, нет необходимости особо доказывать наличие препятствий на доступ к правосудию.
Позиция экономколлегии по делу «Уралтрансмаш» вполне понятна: если против лица введены санкции государством, в котором находится место арбитража, то ограничение его права на доступ к правосудию предполагается, и оно не должно доказывать наличие таких ограничений.
Однако, нельзя сказать, что мотивировка этой позиции в определении выглядит убедительной.
Возникает достаточно много вопросов. Например, ВС не разъясняет, как репутационное ущемление лица напрямую влияет на беспристрастность арбитров, состав которых формируется обычно в том числе с участием подсанкционного лица? Если спор, переданный на рассмотрение арбитража, не связан с санкциями, то как общеобязательность санкций может повлиять на итог рассмотрения дела? В конечном счете, если подсанкционное лицо не должно доказывать наличие фактических препятствий на доступ к правосудию, то может ли противоположная сторона доказывать, что их нет?
Таким образом, исчерпывающего объяснения выводов коллегии в определении мы не найдем.
- Определение ВС от 29.06.2022 N 305-ЭС22-6215 по делу N А40-179775/2021 (дело «Совфрахта»).
Дело касалось исполнения арбитражным судом поручения английского суда о вручении документов акционерному обществу «Совфрахт».
Определение не касается напрямую вопроса об исключительной компетенции арбитражных судов, определяемой по правилам ст. 248.1 АПК РФ. Однако оно косвенно анализирует цели дополнения АПК РФ статьями 248.1 и 248.2 АПК РФ и однозначно говорит, что при наличии определения арбитражного суда, принятого в порядке ст. 248.2 АПК РФ, о запрете продолжать или инициировать разбирательство за рубежом, исполнение поручения иностранного суда, который рассматривает спор, в отношении которого вынесен запрет, будет противоречить публичному порядку России, поэтому в его исполнении должно быть отказано в силу п. 1 ч. 2 ст. 256 АПК РФ.
- Определение ВС от 04.07.2023 N 307-ЭС23-4890 по делу N А21-10438/2022 (дело Советского г/о).
Экономколлегия в деле по спору между администрацией Советского городского округа (Калининградская область) и администрацией муниципалитета Пагегяй (Литва) сформировала подход о том, что ограничительными мерами, которые дают право предъявить иск в российский арбитражный суд по смыслу ст. 248.1 АПК РФ, могут также выступать ограничительные меры, введенные в отношении неопределенного круга лиц.
В данном случае – это ограничения для граждан России, которые не могут въехать в Литву через российско-литовскую границу, а при попытке въезда через внешнюю границу ЕС подвергаются индивидуальной тщательной проверке, что объективно может свидетельствовать об ограничении права на доступ к правосудию в Литовской Республике.
Развитие позиции в определении по спору между «НС Банком» и «Лукойлом»
В определении от 28.11.2024 мы видим развитие идей, заложенных в ранее упомянутых актах.
Коллегия обращает внимание на то, что в силу п. 2 ч. 1 ст. 248.1 АПК РФ по правилам исключительной компетенции может рассматриваться и иск одного российского лица к другому, если основание спора – санкции (абз. 2 стр. 5).
Более того, в этом случае действуют и специальные правила территориальной подсудности – иск подается по месту жительства или нахождения истца (п. 1 ч. 3 ст. 248.1 АПК РФ) (абз. 3 стр. 5).
Положения ст. ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ введены в целях обеспечения права на судебную защиту в тех случаях, когда восстановление прав в иностранной юрисдикции не только невозможно, но и существенно затруднено (абз. 4 стр. 5).
При разрешении вопроса о надлежащей юрисдикции и применимости положений ст. 248.1 АПК РФ необходимо выяснять: (а) причину возникновения спора (связан он с санкциями или нет), (б) наличие ограничений на доступ к правосудию (абз. 2 стр. 6).
Если причиной возникновения спора стало введение санкций со стороны государства, в котором планировалось его рассмотрение, то это само по себе предполагает наличие сомнений в беспристрастности арбитров в правовой оценке спорного правоотношения (абз. 3 стр. 6).
Здесь же приведено следующее объяснение: «Заведомая констатация законности (правомерности) введения ограничительных мер может сказаться на разрешении спора по существу, что не соответствует критериям независимости, беспристрастности суда, а также принципам равноправия сторон и состязательности процесса».
Данное замечание вполне справедливо – взгляд российского суда на иностранные санкции может существенно отличаться от иностранного суда: российский суд будет исходить из того, что они противоречат публичному порядку России, а иностранный суд (арбитраж) в недружественной юрисдикции скорее всего будет исходить из их правомерности.
Применительно к рассматриваемому кейсу коллегия отмечает, что «в случае обращения АО «НС Банк» в Лондонский международный арбитражный суд (LCIA) существует высокая вероятность принятия решения, которое будет соотнесено с теми целями, которые пытаются достичь принявшие санкции государства в отношении финансового сектора российской экономики и его представителей. Потенциальная возможность российского юридического лица по взысканию с гаранта основного долга и купонного дохода по выпущенным облигациям может рассматриваться арбитрами государства, применившего ограничительные меры, как попытка обхода законодательства европейских государств по воспрещению осуществления соответствующих выплат» (абз. 3, 4 стр. 7).
Помимо влияния сути спора на возможную беспристрастность суда (арбитров), как коллегия понимает ее в данном контексте, в определении также отмечается, что ограничение на доступ к правосудию может проявляться не только в абсолютной невозможности восстановления нарушенных прав в иностранной юрисдикции, но и обременительностью. «Неразумные с точки зрения финансовых, временных, репутационных и иных затрат условия, которые лицо должно выполнять для инициирования, продолжения или завершения разбирательства, противоречат самой сути конституционного права на судебную защиту и ставят лицо в заведомо неблагоприятное положение» (абз. 4, 5 стр. 6).
Личный комментарий
Как я уже указал выше, данный спор очевидно подпадал под п. 2 ч. 1 ст. 248.1 АПК РФ. Применительно к влиянию санкций на разрешение спора по существу, как мне кажется, стоит разграничивать рассмотрение спора в государственном суде недружественного государства и в арбитраже. В последнем случае, на мой взгляд, нельзя исключать что арбитры могут и игнорировать санкционную политику иностранных государств, например, в случае определения сторонами применимого права к их правоотношениям и особых санкционных оговорок. Однако доказывать отсутствие такой «предвзятости» арбитров, наверное, должна сторона, которая возражает против российской юрисдикции.
В данном деле коллегия в подтверждение существенной обременительности сопровождения дела в LCIA сослалась на увеличение следующих издержек:
- на привлечение процессуальных представителей (увеличение стоимости услуг для российских лиц, фактический отказ сопровождать в споре российские компании и др.);
- на пересечение государственной границы (необходимость транзита через третьи страны, трудности в получении виз и разъяснений в недружественные страны);
- на оплату арбитражного сбора.
В текущих реалиях для российских лиц участие в иностранном суде (арбитраже) будет всегда сопряжено с такими дополнительными издержками, поэтому, на самом деле, любой спор с участием подсанкционных лиц или основанный на санкциях можно в силу ст. 248.1 АПК РФ рассматривать в российском арбитражном суде, во всех случаях игнорируя арбитражное (пророгационное) соглашение.
Гипотетически шанс добиться признания компетенции иностранного арбитража есть, когда стороны заключили арбитражное соглашение уже после введения санкций или после возникновения спора, что выглядит не очень реальным. На это указывают слова коллегии в последнем абзаце стр. 7 определении: «возросшие с момента заключения соглашения» издержки.
[1] Конечно, тогда непонятно, почему такая компетенция именуется «исключительной». Как известно исключительную компетенцию суда нельзя преодолеть соглашением сторон.