Комментарий Азата Ахметова, советника Orchards, для Право.ru.
В сентябре экономколлегия рассмотрела восемь банкротных споров. Часть из них — о требованиях бывших залоговых кредиторов застройщика. У судов по-прежнему возникают проблемы с применением правил, по которым юрлицам нельзя передать недвижимость, если права на недострой перешли к фонду защиты прав дольщиков. Еще среди сентябрьских дел история о том, как суды отказались включать в реестр требования авиакомпании, потому что она без замечаний приняла работы, хотя эксперты дали на них отрицательное заключение, и история о том, как пытались отобрать квартиры у бывшей жены банкрота.
<…>
Отобрать квартиры у бывшей жены банкрота
Андрей и Марианна Панычевы жили в браке с 1988 по 1998 год. За это время купили две квартиры в Москве. Когда пара развелась, они заключили соглашение о разделе имущества. По нему обе квартиры переходили к Марианне, но за Андреем оставался участок в Одинцовском районе. Поскольку доля супруги больше, она выплатила бывшему мужу 2,1 млн руб. Затем одну из многоэтажек, где у Панычевой была квартира, снесли. Московские власти в 2009 году компенсировали снос здания — по договору передачи жилого помещения женщине предоставили другую квартиру, которая до этого была в городской собственности.
В 2016-м Панычев заключил договор займа с ООО «Компания Нефтемаркет». По нему компания заняла мужчине 25 млн руб. Из них он не вернул 17,1 млн руб. и 1 млн руб. неустойки. Тогда в 2017-м организация обратилась в суд, чтобы Панычева признали банкротом. В итоге это сделали в 2018-м (дело № А40-155682/2017). Финансовый управляющий должника Татьяна Жадукова включила квартиры в конкурсную массу, поскольку отнесла их к общему имуществу супругов, и сослалась на то, что супруги разделили его не пополам. Мужу достался участок с кадастровой стоимостью 164 100 руб., а жене — две квартиры в Москве. Панычева просила исключить из конкурсной массы принадлежащую ей недвижимость. Она отметила, что одну квартиру получила в собственность по соглашению о разделе имущества супругов, а вторую — по договору о передаче жилья. По мнению Панычевой, обе квартиры принадлежат лично ей.
АСГМ отказал экс-супруге должника. Суд решил, что соглашение о разделе имущества заключили, чтобы скрыть недвижимость от кредиторов. Статус спорных квартир как общего имущества для них не изменился. Поэтому недвижимость следует реализовать в банкротстве. 9-й ААС встал на сторону Панычевой. Суд учел, что должник не имеет отношения к квартирам и не тратится на их содержание уже более 23 лет. Если оставить имущество в конкурсной массе, это приведет к разделу совместного, по которому уже пропустили срок исковой давности. АС Московского округа с этим не согласился и оставил в силе акт АСГМ.
ВС отменил вывод кассации и «засилил» апелляционное постановление. СКЭС отметила, что супруги заключили соглашение о разделе имущества и на протяжении 23 лет не спорили о квартирах. Это говорит о том, что прекратился режим совместной собственности. Более того, одну из квартир Панычева и вовсе получила как компенсацию спустя десять лет после того, как брак расторгли. Это жилье никогда не было в совместной собственности экс-супругов. Коллегия отметила, что кредитор, когда заключал сделку с Панычевым в 2016-м, не мог рассчитывать, что его требования удовлетворят из спорных активов, — должник им не владел и не пользовался.
Азат Ахметов, советник Orchards, обращает внимание на позицию ВС, что в подобных спорах следует учитывать, мог ли кредитор полагаться на принадлежность этого имущества должнику, когда вступал с ним в отношения. В этом деле договор займа заключили в 2016-м, а недвижимость разделили в 1998-м. Следовательно, кредитор не мог рассчитывать на спорные активы, полагает эксперт.