О некоторых аспектах установления требований аффилированных кредиторов в банкротстве физических лиц

Блог советника Orchards Вадима Бородкина на Закон.ру.

После принятия Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц,
утвержденного Президиумом ВС РФ 29.01.2020 (далее – Обзор) прямо не решенным остался вопрос о применимости данного Обзора в полном объеме или в части к установлению требований кредиторов в рамках дел о банкротстве физических лиц.

Полтора года СКЭС ВС РФ на данный вопрос прямого ответа не давал, что можно объяснить или поиском «идеального» дела для формирования позиции, или в связи с имевшимися дискуссиями внутри экономической коллегии.

Анализ практики нижестоящих судов показывал, что в большинстве случаев окружные суды исправляли судебные акты, которыми понижались требования кредиторов в банкротствах физических лиц.

В итоге судьи ВС РФ в отказных определениях лишь констатировали, что:

«разрешая спор и признавая требования кредитора подлежащими включению в реестр требований кредиторов должника в составе третьей очереди, суд округа, указав на установленный нижестоящими судами факт аффилированности общества с должником, вместе с тем констатировал, что не имеется оснований полагать, что общество определяет волю должника (физического лица): контролирует его действия, определяет их, дает должнику обязательные для исполнения указания и участвует в распределении его доходов. Действия общества не свидетельствуют о том, что вместо предписанных законом действий по объявлению банкротства должника оно выбрало путь компенсационного финансирования (обязанности у общества возбуждать дело о банкротстве должника у него не было). Как следствие, нет оснований и для понижения очередности удовлетворения его требований» (определение ВС РФ от 05.03.2021 №309-ЭС21-380); «изменяя принятые на новом рассмотрении судебные акты, окружной суд, рименительно к положениям пункта 3.1 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29.01.2020, счел данные выводы ошибочными и включил в реестр требование общества как лица, не способного инициировать процедуру банкротства должника — физического лица от его имени» (определение ВС РФ от 17.05.2021 №302-ЭС21-5545).
 
Однако буквально за один месяц СКЭС ВС РФ пересмотрела три спора об установлении требований кредиторов в рамках банкротств физических лиц (определения СКЭС ВС РФ от 29.06.2021 №305-ЭС20-14492(2), от 08.07.2021 №307-ЭС20-19667, от 26.07.2021 №305-ЭС21-4424).
При этом в двух определениях (№305-ЭС20-14492(2), №305-ЭС21-4424) коллегия безоговорочно пришла к выводу о неприменимости Обзора в части вопросов понижения требований кредиторов.

Определение СКЭС ВС РФ от 29.06.2021 №305-ЭС20-14492(2) касалось законности установления требования общества «Алмаз Капитал» в реестре требований кредиторов должника – физического лица Махова С.В.

В данном определении вопросу возможной субординации уделено немного внимания, поскольку в основном внимание СКЭС ВС РФ уделила установлению нового основания для прекращения поручительства бывшего бенефициара компаний – основных должников, даже в случае, когда возможно бывший бенефициар этого не хотел.

Так, коллегия судей указала, что должник Махов С.В., выступавший в статусе поручителя по обязательствам группы компаний (основных заемщиков), являлся бенефициаром соответствующих компаний, корпоративный контроль в отношении которых, а также кредиторскую задолженность к которым приобрел Авдолян А.А. через свои корпоративные структуры и доверенных лиц.

Особо стоит обратить внимание на формулировку, которую использовала СКЭС ВС: «Несмотря на то, что формальным покупателем акций завода является общество с ограниченной
ответственностью «Энигма», а акций компании — Коробов Андрей Владимирович, суд установил, что Авдолян А.А. является фактическим бенефициаром данных сделок
». Представляется, что приведенное предложение имеет важное значение для правильного понимания тенденций последующего развития судебной практики. Читая между строк, можно предположить, что СКЭС ВС РФ не исключает возможность признания наличия у физического лица, осуществляющего хозяйственную деятельность контролирующего лица (бенефициара такой деятельности, как в данном случае – сделок). Поэтому ключевым обстоятельством, исключающим возможность субординации требований в рамках банкротства физического лица, является не то, что у такого лица (в части его экономической деятельности) не может быть бенефициара, а то, что такой бенефициар не обязан в силу действующего законодательного регулирования инициировать банкротство физического лица.

В указанном определении СКЭС ВС РФ отметила, что акции «были отчуждены по символической цене – 17 600 руб. в совокупности. Из этого следует, что при определении цены учитывалась долговая нагрузка продаваемых компаний, новый собственник фактически покупал «бизнес с долгами». По мнению судебной коллегии, с учетом приобретения бенефициаром также и прав требования по кредитам, из существа отношений очевидно следовало, что прежние собственники бизнеса – Махов С.В. и Чак С.В. – выбывали из деятельности группы и как бенефициары бизнеса, и как содолжники (поручители). Невозможно предположить, что они, действуя разумно, согласились бы продать мажоритарные пакеты акций в обществах за 17 600 руб. и при этом остались бы должны покупателю акций 2,5 млрд. руб.».

Оценивая вывод нижестоящего суда о применении Обзора, СКЭС ВС РФ указала следующее:

«Выводы же суда первой инстанции о том, что подобная недобросовестность кредитора является основанием для понижения очередности удовлетворения его требования, также являются ошибочными. Настоящее дело о банкротстве возбуждено в отношении физического лица – Махова С.В. Основанием для применения разъяснений Обзора и субординации требований кредиторов является нарушение обязанности контролирующими организацию лицами по публичному информированию третьих лиц об имущественном кризисе должника посредством подачи заявления о банкротстве (пункт 1 статьи 9 Закона о банкротстве). Это позволяет отсрочить погашение долга, вводя третьих лиц в заблуждение относительно платежеспособности должника и создавая у них иллюзию его финансового благополучия, что исключает необходимость подачи заявлений о банкротстве. В такой ситуации контролирующее либо аффилированное лицо принимает на себя риск того, что должнику посредством использования компенсационного финансирования в конечном счете удастся преодолеть финансовые трудности и вернуться к нормальной деятельности (пункт 3.1 Обзора).
Из существа описанных отношений очевидно следует, что подобная обязанность может быть нарушена только в отношении организации ее контролирующими лицами, на которых эта обязанность и возложена. Следовательно, положения Обзора о понижении очередности удовлетворения требований не применяются в деле о банкротстве физических лиц
».

Однако тот факт, что требование кредитора нельзя субординировать в банкротстве физического лица, не исключает возможность полного отказа в признании требования обоснованным. Для этого необходимо установление конкретных условий.

Применительно к рассмотренному СКЭС ВС РФ обособленному спору, коллегия обратила внимание на следующие условия, позволяющие констатировать наличие оснований для отказа во включении заявленного требования в реестр требований кредиторов должника-поручителя:

  1. выборочное предъявление требований к должникам, входящим в одну группу, что для независимого кредитора является нетипичным;
  2. отсутствие экономического интереса в выданном поручительстве, что может подтверждаться, например, если деятельность заемщика и поручителя не связаны между собою; отсутствуют свидетельства о взаимном финансировании в период, предшествующий выдаче поручительства; выдача поручительства не обусловлена каким- либо экономическим интересом и т.д.

В другом обособленном споре СКЭС ВС РФ в определении от 08.07.2021 №307-ЭС20-19667 вопрос субординации требований в банкротстве физического лица не поднимала, рассматривая спор с «классических» «предобзорных» канонов отказа во включении требования аффилированного кредитора в реестр.

В данном деле кредитор (ООО «ЭнергоИнвест») основывало свои требования к должнику — физическому лицу (Исаева Е.А.) на договоре займа.

Однако, возражающие против включения требования лица, ссылались на три аспекта: аффилированность сторон, фиктивность сделок и отсутствие в их заключении экономической целесообразности, которые, как правило, связаны между собой: аффилированность обусловливает тесные доверительные отношения между сторонами и предоставляет возможность без риска совершать фиктивные (мнимые или притворные) операции, направленные на сохранение имущества в группе (семье) и причинение вреда иным, независимым кредиторам; при этом зачастую такие операции внешне лишены экономической целесообразности (хозяйственной выгоды) для одной из сторон, то есть сложно представить, что подобные сделки могли быть совершены между независимыми участниками оборота.

Ключевой вопрос в споре, который был связан с выделенными выше аспектами, заключался в том, являлся ли должник аффилированным лицом с кредитором.

Возражая против аффилированности, ООО «ЭнергоИнвест» указывало на отсутствие прямого участия должника или его родственников в собственном капитале.

Однако, с данной узко-формальной позицией СКЭС ВС РФ не согласилась, сформулировав максимально жесткую доказательственную презумпцию, вытекающую из неисполнения обязанности лица по доказыванию: «В ситуации, когда возражающие кредиторы ссылаются на аффилированность должника с заявителем требования, а информация об участниках (или их материнских компаниях) последнего ограничена сведениями об иностранном юридическом лице, на такого заявителя в целях опровержения компрометирующих его доводов возлагается обязанность раскрыть своих реальных бенефициаров. При уклонении от исполнения этой обязанности заинтересованность сторон сделки следует считать доказанной».

В определении СКЭС ВС РФ от 26.07.2021 №305-ЭС21-4424 коллегия рассматривала спор о включении требования Виноградовой Л.А. в реестр требований должника-физического лица Османова Ю.М., основанного на договоре займа.

В данном деле суд первой инстанции как раз субординировал требование кредитора, с чем согласились апелляционный и окружной суды, но не согласилась СКЭС ВС РФ, указав, что: «Законодательство о несостоятельности граждан не содержит положений о том, что то или иное физическое или юридическое лицо при определенных обстоятельствах обязано подать заявление о банкротстве другого физического лица, воздержавшись от предоставления ему финансирования. Обязанность по обращению в суд заявлением о банкротстве третьего лица, находящегося в состоянии имущественного кризиса, закреплена только в отношении несостоятельных организаций: она возложена законом на контролирующих их лиц, под влиянием которых формируется воля банкрота. Таким образом, данная обязанность может быть нарушена исключительно при банкротстве юридического лица, а значит, положения Обзора судебной практики от 29.01.2020 о понижении очередности удовлетворения требований заимодавца не подлежат применению в деле о банкротстве физического лица».

При этом коллегия напомнила, что ряд разъяснений, закрепленных в Обзоре судебной практики от 29.01.2020, касается не собственно понижения очередности удовлетворения требований кредиторов, а их обоснованности (когда связанными с должником лицами к включению в реестр предъявляются мнимые, исполненные требования и т.д.). Такие примеры рассмотрены, в частности в пунктах 1, 5 Обзора и правовые подходы, закрепленные в упомянутых пунктах, могут применяться в делах о банкротстве граждан.

Однако указанные положения нижестоящие суды не применили, оставив без оценки все возражения финансового управляющего и конкурсного кредитора, которые настаивали на том, что совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств свидетельствует о наличии доверительных отношений между Виноградовой Л.А. и Османовым Ю.М., оформленные ими документы о выдаче займа не отражали реальное положение дел.

Таким образом, если применительно к банкротствам юридических лиц с принятием Обзора произошли существенные изменения, с трансформацией судебной практики, то применительно к банкротствам физических лиц можно сказать, что принципиальных изменений не случилось и суды могут без лишних сомнений руководствоваться «предобзорными» правовыми позициями СКЭС ВС РФ, которые дополняются новыми подходами экономической коллегии, в том числе приведенными в указанных выше определениях.

В частности, не стоит забывать об определении СКЭС ВС РФ от 30.03.2017 №306-ЭС16-17647(7) по делу о банкротстве Михеева О.Л. и определение СКЭС ВС РФ от 26.05.2017 № 306-ЭС16-20056 (6) по делу о банкротстве Михеевой Т.Е. и пр.

Ранее я проводил анализ споров и проблематики включения в реестр требований кредиторов контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, который был опубликован в виде очерка в сборнике «О некоторых актуальных вопросах защиты прав в арбитражном процессе».
Для более широкого ознакомления, интересующихся темой, выложил на  закон.ру .

Читайте на сайте Закон.ру.

Подпишитесь на Telegram Orchards

X