Комментарий Азата Ахметова, советника Orchards, для PROбанкротство.
КУ считает, что члены коллегиальных органов несут ответственность за то, что не воспрепятствовали действиям председателя правления.
В рамках банкротства банка «ВПБ» конкурсный управляющий (АСВ) потребовал привлечь к субсидиарной ответственности 12 бывших руководителей и членов коллегиальных органов управления банка. Суд первой инстанции, с которым в дальнейшем согласилась кассация, привлек к субсидиарке только двух топ-менеджеров, непосредственно подписавших значительную часть сделок, направленных на вывод активов банка. Апелляционный суд посчитал возможным привлечь к субсидиарной ответственности также членов коллегиальных органов банка за принятие решений, нарушающих требования нормативных актов о банковской деятельности, а также за бездействие при работе в составе указанных органов, что стало причиной банкротства должника. При этом апелляция привлекла к субсидиарке также председателя правления банка, подчеркнув, что установленная постановлением райсуда при рассмотрении уголовного дела невменяемость данного лица не может влечь отказ в удовлетворении предъявленных к нему требований в связи с подписанием сделок, направленных на вывод активов банка, а также организацией ненадлежащей системы управления. АСВ, а также двое привлеченных к субсидиарке КДЛ пожаловались в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 20 ноября (дело А40-200773/2016)
Фабула
Банка «ВПБ» был признан банкротом. Конкурсный управляющий (Агентство по страхованию вкладов) по результатам финанализа выявил, что объективное банкротство банка наступило из-за действий (бездействия) контролирующих его лиц, а именно в результате совершения с 01.09.2014 по 26.09.2016 года следующих действий:
формирование неликвидной ссудной задолженности в результате предоставления кредитов организациям, не ведущим реальной хозяйственной деятельности (технические заемщики), в том числе аффилированным по отношению к контролирующим банк лицам;
вывод ликвидного обеспечения в преддверии возбуждения процедуры банкротства путем расторжения обеспечительных договоров в отношении заведомо невозвратных (технических) кредитов;
безвозмездное выбытие ликвидных активов кредитной организации в результате заключения договоров купли-продажи;
создание дополнительных обязательств на стороне кредитной организации посредством заключения договоров поручительства за компании, не ведущие реальную хозяйственную деятельность;
хищение денежных средств вкладчиков посредством проведения операций по незаконному списанию и получению из кассы банка денег на основании фиктивных расходных кассовых ордеров.
По мнению КУ, банк уже по состоянию на начало исследуемого периода времени (01.09.2014) имел признаки банкротства в виде недостаточности стоимости имущества для исполнения обязательств перед кредиторами в полном объеме и, соответственно, единоличный исполнительный орган банка в лице председателя правления Эльдара Самерханова должен был принять необходимые и своевременные меры по финансовому оздоровлению и (или) реорганизации кредитной организации. Однако такие меры по предупреждению банкротства кредитной организации не принимались, сделал вывод КУ.
Конкурсный управляющий потребовал привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам банка Артура Минасяна, Станислава Кочурина, Эльдара Самерханова, Алексея Никитина, Сергея Новосельцева, Елену Слотину, Юрия Колтока, Александру Анисимову, Александра Зинченко, Виктора Дружкова, Марину Алексееву и Юлию Плохута-Плакутину.
Суд первой инстанции привлек к субсидиарке Минасяна и Кочурина. Апелляция также дополнительно привлекла к субсидиарной ответственности Самерханова, Никитина, Новосельцева, Слотину и Колтока. Однако окружной суд отменил постановление апелляции и оставил в силе определение суда первой инстанции.
После чего КУ, а также Минасян и Кочурин пожаловались в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 20 ноября.
Что решили нижестоящие суды
Суды установили, что вопреки требованиям действовавшего в исследуемый период времени законодательства Эльдар Самерханов намеренно создавал и поддерживал ненадлежащую систему управления банком, позволившую не только вывести все активы, сформированные преимущественно за счет средств физических лиц (прирост в 2014 – 2016 годах составил более 17 млрд рублей), в пользу технических заемщиков, но и на протяжении продолжительного периода времени осуществлять прямое хищение денег со счетов вкладчиков посредством выдачи наличных денежных средств по фиктивным кассовым ордерам.
При этом ни одно из лиц, входивших в состав органов управления банком, не проводило надлежащую оценку и контроль принимаемых банком рисков и не воспрепятствовало созданной председателем правления банка ненадлежащей системе управления кредитной организацией.
Также суды установили факт воспрепятствования работе временной администрации, выразившийся в непередаче ей электронных баз данных и документации банка, значительная часть которой впоследствии была утрачена в результате обрушения кровли в помещении, в которое она была вывезена в августе-сентябре 2016 года по указанию Самерханова на хранение. Нагатинский райсуд Москвы в 2018 году признал доказанным совершение Эльдаром Самерхановым запрещенного уголовным законом деяния, предусмотренного частью 3 статьи 195 УК РФ («Неправомерные действия при банкротстве»).
Суд первой инстанции исходил из доказанности доводов КУ о том, что банк использовался контролирующими лицами в собственных целях посредством кредитования заемщиков в рамках проектного финансирования, а также заемщиков с признаками отсутствия ведения финансово-хозяйственной деятельности с целью вывода и присвоения активов банка, сформированных преимущественно за счет привлечения денег физлиц с 01.09.2014 по 26.09.2016 года. Артур Минасян и Станислав Кочурин были привлечены к субсидиарной ответственности как лица, подписавшие значительную часть сделок, направленных на вывод активов банка.
В отношении Самерханова суд первой инстанции пришел к выводу о доказанности оснований для привлечения его к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в связи с подписанием сделок, направленных на вывод активов, а также в связи с невыполнением обязанности по передаче бухгалтерской и иной документации должника КУ и воспрепятствованием работе временной администрации, повлекшими существенное затруднение реализации мероприятий банкротства. Однако суд отказал в удовлетворении требований к данному лицу по причине признания его невменяемым постановлением Нагатинского райсуда Москвы.
В отношении Колтока и Дружкова в части предъявленных к ним требований по основанию необеспечения сохранности документации банка и воспрепятствованию работы временной администрации суд пришел к выводу об отказе в привлечении к субсидарке, сославшись на то, что обвинение по данному факту в уголовном деле было предъявлено только Самерханову.
Новосельцева, Слотину, Колтока, Анисимову, Зинченко, Дружкова, Алексееву и Плохута-Плакутину суд первой инстанции признал не относящимися к числу КДЛ, поскольку принятие решений о заключении и пролонгации сроков действия кредитных договоров и о совершении иных сделок, указанных КУ, не входило в их компетенцию.
По эпизоду хищения денег банка под видом расходных операций по счетам клиентов банка суд первой инстанции, отказывая в возложении вины за данные действия на кого-либо из ответчиков, отметил, что в материалах дела доказательств их совершения конкретным лицом нет.
Суд апелляционной инстанции, не соглашаясь с выводами суда первой инстанции об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности Самерханова, Никитина, Новосельцева, Слотиной и Колтока, исходил из того, что указанные лица наряду с уже привлеченными Минасяном и Кочуриным подлежат привлечению к субсидиарке в связи с принятием ими в составе коллегиальных органов управления банка решений, нарушающих требования нормативных актов о банковской деятельности, а также в связи с бездействием при работе в составе указанных органов управления кредитной организацией, что стало причиной банкротства должника.
При этом в отношении Самерханова апелляция отметила, что установленная постановлением Нагатинского райсуда невменяемость данного лица не может влечь отказ в удовлетворении предъявленных к нему требований в связи с подписанием в 2014-2016 годов сделок, направленных на вывод активов банка, а также организацией ненадлежащей системы управления, поскольку в рамках уголовного дела ему инкриминировалось преступное деяние, совершенное в августе-сентябре 2016 года.
Суд апелляционной инстанции также пришел к выводу о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности Колтока в связи с необеспечением сохранности документации банка и ее утратой, поскольку данное лицо наряду с занимаемой должностью председателя совета директоров являлось совладельцем организации, которой по указанию Самерханова была передана на ответственное хранение вся документация. Суд апелляционной инстанции отметил, что само по себе непредъявление обвинения по данному факту в уголовном деле не препятствует привлечению к ответственности данного лица в гражданско-правовом порядке.
Суд кассационной инстанции, отменяя постановление апелляции в части привлечения к субсидиарной ответственности Самерханова, Никитина, Новосельцева, Слотиной и Колтока, указал, что КДЛ могут быть привлечены к субсидиарке только в тех случаях, когда банкротство должника вызвано их указаниями или иными действиями, тогда как возложение на них ответственности за бездействие исключается.
Отказывая в удовлетворении требований к Самерханову, суд округа поддержал выводы суда первой инстанции о том, что данное лицо не может быть привлечено к субсидиарной ответственности по причине признания его невменяемым в уголовном деле, отметив, что выводы психиатрической экспертизы касались периода начиная с 2013 года.
Кассация также поддержала выводы суда первой инстанции об отсутствии оснований для привлечения Колтока к субсидиарной ответственности в связи с необеспечением сохранности и утратой документации банка.
Что думает заявитель
КУ настаивает на ошибочности вывода суда кассационной инстанции о том, что виновное бездействие не может являться обстоятельством, влекущим субсидиарную ответственность, поскольку положениями статьи 14 закона о банкротстве кредитных организаций и пункта 1 статьи 189.23 закона о банкротстве в применимой редакции прямо предусмотрено обратное.
Обязанность правления и совета директоров банка надлежащим образом организовать систему управления кредитной организацией, создать эффективный внутренний контроль за сектором банковского кредитования и соответствующими рисками, а также своевременно осуществлять проверку его соответствия характеру и масштабу осуществляемых операций, уровню и сочетанию принимаемых рисков прямо предусмотрена действовавшими в период совершения спорных сделок нормами права.
Материалами дела подтверждается, что виновное бездействие заинтересованных лиц, повлекшее негативные для банка последствия, выходило за пределы обычного делового риска и было направлено на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов, что является основанием для привлечения к гражданско-правовой ответственности. Ответчики данные обстоятельства не опровергли.
По мнению КУ, при проверке судебного акта в части привлечения к субсидиарной ответственности Самерханова суд округа допустил нарушение статьи 287 АПК, выразившееся в переоценке представленных в материалы дела доказательств. Так, апелляционный суд дал надлежащую правовую оценку имеющемуся в материалах дела психиатрическому заключению о том, что выводы экспертизы по эпизоду, касающемуся документации банка и имевшему место в августе-сентябре 2016 года, не свидетельствуют о том, что в иные конкретные юридически значимые моменты причинения ущерба банку, в частности, путем совершения неликвидных сделок, Самерханов находился в состоянии, при котором он не мог понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства.
КУ также не согласен с выводами окружного суда об отсутствии оснований для привлечения к субсидиарке Колтока в связи с необеспечением сохранности и утратой документации банка. Постановление Нагатинского райсуда в отношении Самерханова не образует преюдицию для арбитражного суда по вопросу привлечения к ответственности Колтока, а сам по себе факт непривлечения данного лица к уголовной ответственности не свидетельствует об отсутствии состава гражданского правонарушения.
Минасян и Кочурин сослались на то, что они не являлись инициаторами подписания приведенных конкурсным управляющим сделок. Так, Кочурин указал, что распоряжения о подписании уже готовых кредитных договоров получал от председателя правления банка Самерханова.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Почему это важно
По мнению советника Orchards Азата Ахметова, заслуживает внимания поставленный конкурсным управляющим в жалобе вопрос об ответственности за бездействие в рамках споров о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.
«Дело в том, что суд кассационной инстанции сделал вывод о том, что возложение ответственности за бездействие исключается, поскольку основанием для привлечения к ответственности является именно непосредственное доведение своими указаниями должника до банкротства. То есть сам по себе факт осведомленности членов правления банка в совершении должником убыточных сделок не может являться основанием для привлечения к субсидиарной ответственности без исследования прямой компетенции правления банка. В данном деле суд округа сделал вывод, что, поскольку устав должника не предусматривал замещение правлением банка полномочий кредитного комитета, ответственность названных лиц исключается. Однако, на мой взгляд, таким образом суд округа переоценил доказательства и не исследовал вопрос об осуществлении членами правления банка фактического контроля над сделками должника. Полагаю, разрешив данный спор, ВС РФ, в том числе, разъяснит, в каких случаях несостоятельность кредитной организации может быть (или не быть) следствием бездействия контролирующих должника лиц и как устанавливается причинно-следственная связь по данной категории дел».